Космический марафон [сборник] - Эрик Френк Рассел

Но все дело в том, что этот зачуханный планетоид поцеловался с нами, когда мы продолжали на всех парах нестись прямо по направлению к ближайшей и ярчайшей во всей Системе огромной пылающей топке. И неслись мы к ней все быстрее и быстрее благодаря притяжению раскаленного светила. В принципе я не против кремации — но всему свое время!

На носу в навигационной рубке непрерывно совещались Эл Стор, капитан Макналти и два оператора астрокомпьютеров. Марсиане тем временем продолжали ползать по корпусу, то и дело полыхая голубоватыми призрачными огнями сварочных аппаратов. Инженеры, разумеется, тоже не ждали, пока они закончат, а, надев скафандры, отправились в поврежденный отсек — превращать царящий там хаос в подобие порядка.

Я, как и многие другие, завидовал ребятам, нашедшим себе дело. Даже в безвыходном положении возможность заняться чем-то полезным отвлекала от грустных мыслей.

Невыносимо сидеть слома руки, когда остальные трудятся.

Два марсианина вернулись через шлюз, ухватили еще несколько пластин и снова уползли обратно. Одному из них даже пришла в голову блестящая идея: взять с собой наружу карманные шахматы. Но я не разрешил: всему есть место и время, а сидя на поврежденной обшивке корабля, нечего размышлять о том, куда ходить слоном. После этого я отправился навестить Сэма Хигнета, нашего чернокожего врача.

Сэму удалось буквально вытащить инженера с того света — с помощью кислорода, адреналина, прямого массажа сердца и, разумеется, благодаря длинным и ловким пальцам хирурга. Он совершил настоящее чудо — одно из тех, что, конечно, случаются, но крайне редко.

Казалось, Сэма нисколько не беспокоит, что происходит на корабле. Сейчас его интересовал лишь пациент. Он ловко соединил края вскрытой грудной клетки серебряными скобками, наложил сверху йодистый пластик и тут же заморозил его эфиром.

— Сэм, — сказал я ему, — ты просто волшебник.

— Скажи спасибо Элу. Это он доставил беднягу вовремя.

— Всегда он во всем виноват, — невесело пошутил я.

— Сержант, — очень серьезно заметил он, — я корабельный врач и делаю, что могу. Я не сумел бы спасти этого человека, если бы Эл не доставил его ко мне вовремя.

— Ладно, ладно, — поспешно закивал я. — Тебе виднее.

Хороший парень этот Сэм. Правда, у него чересчур обостренное чувство долга, ну так это у всех врачей. И я ушел, оставив его наедине с едва дышащим пациентом.

Когда я вернулся, то встретил Макналти. Он проверил топливные баки и теперь возвращался по коридору. То, что он лично занимался этим, кое-что да значило. А уж то, что у него был крайне озабоченный вид, говорило о многом. Скорее всего, о том, что мне незачем писать завещание: мою последнюю волю все равно никто не узнает.

Затем его плотная фигура скрылась за дверью навигационной рубки, и я услышал, как он сказал: «Эл, я полагаю, ты…» Захлопнувшаяся за ним дверь оборвала фразу на полуслове. Он явно очень доверял Элу Стору.

Что ж, этот парень и впрямь выглядел толковым. Капитан и второй пилот продолжали относиться друг к другу как близкие друзья, несмотря на неотвратимо надвигающуюся кремацию.

Не успел я дойти до своей оружейной, как меня перехватил один из наших перелетных фермеров, выглянувший из каюты в коридор. Уставившись на меня широко открытыми глазами, он воскликнул:

— Сержант, в мой иллюминатор виден полумесяц!

Он продолжал говорить еще что-то, но я его уже не слушал. Появившийся в поле нашего зрения яркий серп Венеры означал, что мы пересекаем ее орбиту. Парень начал кое о чем подозревать — я чувствовал это по его голосу.

— Ну так как, — фермер продолжал с плохо скрываемой нервозностью, — сколько времени еще ждать?

— Понятия не имею. — Я почесал в затылке, стараясь выглядеть и глупым, и самонадеянным. — Капитан делает все, что от него зависит. Поверьте: наш пала знает, что делает.

— А вы не считаете, что… нам… эээ… угрожает опасность?

— С чего вы взяли!

— По-моему, вы лжете, — заметил он.

— С прискорбием вынужден с вами не согласиться, — настаивал я.

Это окончательно выбило его из седла. Он снова удалился к себе в каюту, явно неудовлетворенный и встревоженный. Очень скоро он увидит Венеру в три четверти и расскажет об этом остальным. Вот тут-то и начнется!

Начнется наше неотвратимое падение на Солнце.

Последние проблески надежды угасли, когда послышался ужасный рев и всю «Колбаску» пробрала сильная дрожь, и это дало нам понять, что наши некоторое время считавшиеся почившими в бозе двигатели все же удалось воскресить. Шум продолжался всего несколько секунд. Двигатели почти сразу заглушили; короткое включение просто означало, что ремонтные работы успешно завершены.

На шум тут же, роняя пену, примчался мой давешний собеседник — будущий венерианский фермер. Теперь он, как и все остальные, уже осознал, что случилось. Тем более что с тек пор, как он увидел венерианский серп, прошло уже три дня. Сейчас же Венера была уже далеко позади нас. А мы как раз пересекали орбиту Меркурия. Но пассажиров все еще не оставляла призрачная надежда, что кто-то в последний момент спасет их, сотворив до селе неслыханное чудо.

Ворвавшись ко мне в оружейную, он прямо-таки взвизгнул:

— Двигатели снова заработали. Значит?..

— Ничего это не значит, — поспешил огорчить его я, не желая, чтобы бедняга тешил себя ложными надеждами.

— Но разве теперь нельзя развернуть корабль и вернуться к Венере? — Он то и дело вытирал пот, стекающий по щекам.

Возможно, отчасти он потел и от страха, но, скорее всего, потому, что к этому времени климат внутри корабля все больше и больше напоминал тропический.

— Сэр, — начал я, чувствуя, как рубашка липнет к спине, — сейчас нас несет к Солнцу со скоростью, которую не доводилось развивать еще ни одному астронавту. И при такой скорости не остается практически ничего иного, как начинать плести себе похоронный венок.

— Моя плантация! — горестно завыл он. — А ведь мне выделили целых пять тысяч акров венерианских земель для выращивания табака, не говоря уже о роскошных пастбищах.

— Очень жаль, но вам вряд ли когда-нибудь доведется увидеть все это.

Двигатели взревели снова. Толчок был такой сильный, что меня отбросило назад, а мой собеседник согнулся пополам, словно у него внезапно схватило живот. Похоже, то ли Макналти, то ли Эл Стор или еще кто-то включали их просто так. Для забавы. Потому что иной разумной причины я не видел.

— Что это? — жалобно простонал этот зануда, с трудом возвращаясь в вертикальное положение.

— Что с детишек возьмешь! — объяснил я.

Презрительно фыркнув, он удалился восвояси. Типичный землянин-эмигрант — огромный, пышущий здоровьем верзила, он только сейчас по-настоящему сломался и пока просто неспособен был осознать до конца, что его ждет впереди.

Через полчаса по всему кораблю разнесся оглушительный сигнал общего сбора. Этот сигнал еще никогда не звучал в космосе. Он означал, что всем членам экипажа и пассажирам корабля надлежит собраться в кают-компании. Нет, вы только представьте себе, что все бросают свои посты и сломя голову несутся на собрание!

Вполне возможно, что за этим уникальным в истории освоения космического пространства сигналом скрывается нечто из ряда вон выходящее — скорее всего, напутственная прощальная речь Макналти.

Ожидая, что прощальной церемонией будет руководить Макналти, я ничуть не удивился, когда он, дождавшись, пока все соберутся, поднялся на небольшое возвышение. На его пухлом лице лежала тень тревоги, но когда в кают-компанию начали вползать марсиане и один из них по привычке начал загребать щупальцами, делая вид, что медленно плывет в океане нашего густого воздуха, тревожное выражение лица капитана сменилось подобием улыбки.

Рядом с Макналти стоял Эл Стор, внешне совершенно бесстрастный, и смотрел невидящим взглядом на кривляющегося марсианина. Через некоторое время он отвел от него глаза — зрелище, похоже, ему изрядно наскучило. Шутка и в самом деле была избитой.

— Люди и ведрас, — начал Макналти, причем последнее обращение по-марсиански означало — «взрослые» — и тоже носило саркастический оттенок, — думаю, нет необходимости лишний раз напоминать о том затруднительном положении, в котором мы оказались. — Этот человек умел подобрать подходящее слово! — В настоящее время мы находимся от Солнца так близко, как не удавалось приблизиться еще никому за всю историю космической навигации.

— Комической навигации, — тихо, но бестактно пошутил Кли Янг.

— Будьте добры, оставьте свои шутки на потом, — заметил Эл Стор таким ровным голосом, что Кли Янг тут же заткнулся.

— Мы движемся прямо к солнечной короне, — продолжал Макналти со вновь появившимся на лице выражением скорби, — причем быстрее, чем кто-либо до нас. Откровенно говоря, у нас не более одного шанса из десяти тысяч выбраться из этой переделки живыми. — При этих словах он бросил недовольный взгляд на Кли Янга, но этот десятищупальцевый возмутитель спокойствия на сей раз молчал в тряпочку. — Однако один шанс у нас все же есть — и упускать его нам не пристало.